Козёл, который тусовался
Ночь пульсировала музыкой, разговорами и светом.
В кромешной темноте любой куст, овраг или изгиб тропы принимал неверную причудливую форму, меняющуюся и ускользающую от меня, стоило подойти поближе и протянуть руку.
На этом глухом участке северного леса в советское время была организована то ли линия предполагаемой обороны, то ли лагерь новобранцев для обучения отражению атак с воды. Весь периметр изрыт окопами и траншеями, а современный лесхоз довершил дело, добавив несколько глубоких противопожарных полос. Теперь в них скапливалась пожухлая листва, ветки и разный мусор. Часто в них падали зазевавшиеся тусовщики, раздирая себе лицо и жалобно завывая, пока боевые товарищи не помогали им вновь принять вертикальное положение.
Я ступаю легко, но осторожно, сканируя окрестности совиным зрением, с каждым шагом ожидая ощутить под подошвой два метра пустоты.
Огромное светлое озеро виднелось через прострел сосен. Их стволы были чёрными вертикальными линиями, тонкими стяжками, соединяющими темную землю напрямую с темным небом. В начале — неподвижными. Но стоило вглядеться как следует, как по ним пробегала едва заметная дрожь. Линии колебались вокруг собственной оси, будто пытаясь уклониться от пристального взгляда смотрящего.
На берегу горел трескучий, в два человеческих роста, костёр. Вокруг него плясали и нечленораздельно завывали тени. Стоило очередному бревну прогореть и рухнуть вниз в снопе искр, как толпа восторженно вскрикивала и с удвоенной силой продолжала свой первобытный танец.
Смотреть на огонь можно бесконечно. Особенно — на такой.
Пламя струилось снизу вверх, рождаясь и умирая каждую секунду. Его языки, проходя свой жизненный цикл, меняли цвет от бордового к красному, оранжевому, и, наконец, зелёному. Гигантский сгусток огня ревел и пульсировал теплом. Оторваться было невозможно.
Когда костёр полностью прогорел, и дело пошло к рассвету, я расстелил пенку на пологом берегу и улёгся отдыхать.
Наверху раскинулось чистое контрастное небо. Тысячи звёзд на нём дрожали, рождались и исчезали, переливаясь разными цветами. Иногда одна из них не выдерживала и вдруг срывалась вниз, оставляя длинный тлеющий росчерк поперёк небесного полотна.
Хотя по прогнозам местного астрономического центра метеоритных дождей в эту ночь не ожидалось в принципе.
Я очнулся в палатке. Снаружи вовсю бушевал следующий день, и нужно было поскорее включиться в него, чтобы ничего не пропустить.
Кое как справившись со спальником, я выполз наружу и нетвёрдой походкой зашагал к озеру, чтобы умыться и восстановить хоть какое-то подобие человеческого облика.
Периферийным зрением ещё можно было заметить небольшие пространственные искажения, то тут то там мерещились шорохи, в голову лезла всякая чушь.
Через плеск воды, откуда-то очень издалека, до меня донёсся странный звук.
— ЕЕееееЕЕЕеееееЕЕ!
Это было похоже одновременно и на синтезатор, и на человеческий голос, пропущенный через несколько примочек и замедленный до неузнаваемости.
«Да уж, Санёк, давай в следующий раз полегче, всё-таки, а то совсем себя не бережешь», подумал я, шагая обратно к палатке, планируя как следует заправиться кофе с бутербродами.
Но звук повторился. А потом ещё. И ещё. Он плавал вверх и вниз по октавам, случайным образом прерывался и не был похож вообще ни на что из моей когнитивной аудиобиблиотеки.
— ЕЕЕ-ЕееееЕЕЕе-ееЕе-Ее!
Когда внешние источники подтвердили, что звук существует не только в моей голове, но и за её пределами, любопытство возобладало над голодом. Я отправился на разведку в сторону центральной поляны.
Увиденное заставило усомниться в собственных суждениях, собственной трезвости и наполнило последующие три дня полнейшем сюрреализмом.
В центре поляны стоял на привязи и озирался молодой козёл.
Его странные горизонтальные глаза смотрели на меня, а я — на него.
Вокруг полукругом стояли друзья и в полной тишине пили пиво, по-видимому пытаясь осмыслить увиденное.
Не обладая контекстом и не желая нарушать магию момента, я присоединился к большинству и молча открыл свою первую банку.
Свидетельские показания о событиях прошлой ночи сильно разнились, поскольку не все свидетели тогда адекватно воспринимали действительность, а некоторые (включая меня) до указанных событий попросту не дожили.
По крупицам воспоминаний и косвенным уликам удалось восстановить следующее:
Около 7 утра на поляну по берегу пришли друзья друзей.
У одного из них за плечами был короб от Яндекс Еды, набитый сеном (улика оставлена на месте происшествия). А в коробе сидел и дико озирался козлик, которого они, судя по всему, купили на одной из местных ферм.
Чьи это были друзья — неизвестно.
На какой такой ферме они смогли что-то купить посреди ночи — неизвестно.
И, самое главное, зачем им это понадобилось — неизвестно тоже.
Известно было лишь то, что за пару часов они выпили весь алкоголь, разложили по палаткам последних, окончательно обессмыслившихся свидетелей. И, не оставив никаких записок, объяснений или номеров телефонов, ушли по лесу обратно в город, предварительно привязав козла к дереву на прочную верёвку, чтобы тот никуда не убежал.
Никто из нас в ближайшие три дня в город не собирался, вернуть козла мы не могли физически. Да и куда возвращать, если неизвестно, откуда он взялся?! Проблема буквально свалилась с неба, мы её не просили и не хотели, однако подошли к обязанностям ответственно, со всем возможным дружелюбием.
В кратчайшие сроки козлу были выданы вода и свежая трава.
Приставлена Мама, смотрительница за благополучием.
Организовано спальное место из сена и картонок.
Выдано имя: Олег. Потому что он как будто смешно блеял «Олеее-ЕЕЕ-еееЕЕе-ЕЕееег!». Не спрашивайте. Я не знаю.
Траву Олег ковырял довольно вяло, и мы бегали на берег ловить сигнал сотовой связи, чтобы погуглить, что в принципе едят эти животные. Подобный вопрос, как вы можете догадаться, не приходил никому в голову ни разу в жизни.
Методом перебора было выявлено, что козлы не едят рыбные и мясные консервы, шоколад, мармелад, колу зеро, сигареты винстон (синий) и дошираки.
Олег совсем не жаловал пиво и водку, чем сильно огорчил нескольких членов родительского комитета. Но мы быстро пришли к консенсусу, что это только от того, что он пока ещё недостаточно эволюционировал.
В итоге остановились на яблоках, огурцах и морковке.
Поначалу козёл шарахался от любого звука. И тут я его не виню — чтобы испугаться происходящего, совсем не обязательно находиться на более низкой ступени развития. Любой грибник вида Homo Sapiens, случайно забредший в эту глухомань, бежал бы обратно в деревню со всех ног, жалобно блея на весь лес. И в деревне бы ему всё равно никто не поверил.
Вот — мужчина в форме пилота самолёта. Фуражка с крыльями залихвацки сползла на ухо, лицо перемазано в саже, в эполетах застряли ветки. Глаза пустые. Он ползёт куда-то на четвереньках и сквозь зубы шипит «Я КАПИТАН, КАПИТАН, ВАШУ МАТЬ! ВЫ ЧТО, ЕЩЁ НЕ ПОНЯЛИ?!».
А вот — кто-то упал в противопожарный ров и не может встать. Спрашиваю, надо ли помочь? Говорит, что не надо, но жизненно необходимо выпить пивка. Я давно устал бегать до палатки и просто ношу на плече большой пивной баул на все случаи жизни. Молча протягиваю банку пострадавшему. Слышу в ответ тёплую благодарность.
На берегу расстелена прямоугольная пластиковая плёнка, политая скользким мыльным раствором. По ней соревнующиеся должны добежать до противоположного конца, с завязанными руками выпить пива и добежать обратно. На случай, если они бегут слишком уверенно и недостаточно поскальзываются, к коленям привязано по электрическому ошейнику на радиоуправлении. Пульт находится у судьи, который по своему усмотрению бьёт их током. Соревнующиеся смешно дёргаются, смеются сквозь слёзы и падают друг на друга.
Свой пивной баул я и сам не забываю использовать по назначению. Казалось бы, только что было утро, собирался заварить кофе и вдоволь наесться бутербродов. Но вот уже вечер, я шатаюсь, стою в конце полосы препятствий и держу огнетушитель. Откуда он в лесу, кто мне его дал, и зачем — не помню. Возможно, я сам же его и купил. Это не важно. Инстинктивно выпускаю в лицо первому «спортсмену» мощную белую струю.
На закате двое бойцов в трусах и боксерских перчатках лупасят друг друга наотмашь. Матч судит священник в рясе и смешной шапке. Девушки жарко болеют за своих парней, кричат — «ЗАЕНЬКА, УБИВАЙ!».
Рядом молодой человек, на которого зачем-то надеты средневековые дубовые колодки с навесным замком, умоляет и матерится, чтобы их немедленно сняли. Но никому нет до него дела.
А вдалеке плавает огромный надувной единорог, из которого доносятся бессвязные вопли и иногда вываливаются в ледяную воду люди.
В общем, есть из-за чего прийти в ужас.
Принял свою судьбу, отпустил ситуацию и расслабился.
Гулял по берегу на поводке, при желании купался или загорал на последнем летнем солнце.
Его звонкое блеяние разносилось над лагерем, отскакивая эхом от ближайших сосен.
— ЕЕ-еееЕ-ЕЕеее-ЕЕеееееЕ!
Он стал центром внимания, центром тусовки. Душой компании.
Целый день вокруг него сидели ребята, пили пиво и предлагали сигареты. Олег от пива и сигарет отказывался категорически.
А когда вдруг оставался один, кто-нибудь обязательно подходил и изливал ему душу. Бессмысленные горизонтальные щёлочки глаз излучали молчаливое понимание и поддержку. Работало лучше, чем дорогущий сеанс психотерапии.
Пришло время возвращаться в город, и перед нами встал неожиданный вопрос — а что, собственно, теперь делать с козлом?
Брать его на поруки никто не вызвался — испражняется где ни попадя и наверняка жуёт шторы. А ещё вырастает до весьма внушительных размеров. В условной двушке ему делать нечего.
Отпустить в лес? Не протянет и недели.
За прошедший уикэнд козёл стал полноценной частью коллектива. Наши отношения с ним каким-то необъяснимым образом вышли за рамки «человек — питомец». Одно дело взять в лес собаку — она шатается по округе, ест козявки, но это всё равно домашнее животное. Оно чьё-то. Олег же был сыном полка. Он не был чьим-то, он был «общим». Был «нашим». А со «своими» дурно не поступают.
«Если его где-то купили, то наверное его можно куда-то продать, так ведь?»
«Ну, по идее да, пусть дальше тусуется там, ест свою траву...»
Мы начали прозванивать окрестные фермы, уточняя, не покупали ли у них козла, и не хотят ли они выкупить его обратно. По сниженной цене, конечно, ведь он был уже слегка «подержанным».
Но козла никто не продавал, что добавило ещё больше таинственности его происхождению.
Более того, неожиданно выяснилось, что козёл мужского пола им не нужен даже даром. Фермам нужны козы, что дают молоко и производят потомство. А мужики, как бесполезный материал, почти сразу идут на мясо и кости для бульона.
Такой вариант нас не устроил тоже.
Начали звонить по всем фермам по второму кругу, предлагая за Олега денег, но взамен прося не убивать его.
Провинциальные фермеры от таких запросов знатно охренели.
Но и объяснить им произошедшее не было никакой возможности. Ведь что мы можем сказать? Что он упал на нас с неба? Мол, не убивайте козла, потому что я пил с ним пиво три дня, и теперь он как родной? Что он хороший и внимательный слушатель? От таких «объяснений» они скорее всего позвонили бы в дурку, или в полицию.
Наконец, одна добрая женщина согласилась взять Олега к себе и просто оставить пастись.
На её вопрос «откуда у вас козёл?» ребята ответили честно:
Идея совместной равноправной тусовки двух видов на разных ступенях эволюции занимает мой разум по сей день.
Скорее всего, раньше Олег был, ну, прямо скажем... лошком.
Его пинали козлы постарше, самки смотрели пренебрежительно, и будущая участь представлялась весьма безрадостной.
Пока он не потусовался с нами. Пусть и утратившими на время часть своего человеческого облика.
Сколько в мире козлов, которые могут сказать «я тусовался с людьми, но от сигарет отказывался»?
Сколько козлов видело вблизи последний айфон?
Сколько слушало Оригами и Стигмату на бумбоксе?
Сколько лицезрели удар с вертухи в грудную клетку?
Мы дали ему образование, а затем инвестировали в дальнейшую судьбу, купив индульгенцию от ножа мясника.
Мне хочется верить, что из доходяги он превратился в настоящего альфа-самца. Бывшие дворовые хулиганы потихоньку пропадали с радаров и висели на крючьях где-то в морозильной камере, пока Олег травил свои охренительные истории и раз за разом трахал всех коз на ферме.
Это как если бы я лежал в ту ночь на пенке, смотрел на мерцающее небо, падающие звёзды, и меня вдруг похитили пришельцы.
Мы бы приземлились на пятой луне Сатурна, разложили в центре кратера тусовочный модуль и стали выкатывать припасы.
«Агроном, будешь нюхать с нами галадрианские кристаллы? Столичные, высшая проба! Не разбодяженные, как бывает на периферийных планетах!»
«Не, спасибо ребят... а у вас пиво есть?»
Надеюсь, Олег не лежит сейчас в какой-нибудь компостной яме вместе с другими дураками.
