Враг неизвестен
Это продолжение истории про Игната. Предыдущие: Часть 1 и Часть 2.
Что происходит с человеком после смерти? Возможно, он попадает в какое-то очень хорошее место и проводит там отведённую ему вечность. А может и наоборот, в очень плохое, страдать и отрабатывать грехи, накопленные при жизни. Или вообще возвращается назад в другом обличье — мировые религии спорят на эту тему уже бесконечно долго.
Мне же открылась совсем другая тайна. В срезе государства после смерти человек превращается в бумагу. Огромную гору бумаги. Эта стопка падает и летит вперёд по государственному конвейеру, обрастая новыми штампами, свидетельствами и формулярами, чтобы потом гулко шлёпнуться на стеллаж в тёмном подвале архива и остаться там навсегда.
Я никогда не сталкивался со смертью "в лоб". Бывал на похоронах, конечно, но формальностями всегда занимался кто-то другой. Сейчас, в нескольких десятках километров от моей квартиры, в холодном больничном подвале лежал мёртвый человек. И разбираться с этим кроме меня было просто некому.
Наверное, его надо похоронить? А как это сделать? Как вообще хоронят людей? Такие вопросы людям до определённого момента просто не приходят в голову.
Решился вопрос с кремацией, и следующие несколько недель я обзванивал государственные инстанции, пенсионные фонды, узнавал подробности о необходимых бумагах. В период карантина все они, и так не славящиеся удобным графиком работы и интуитивно понятными процедурами, работали совершенно наперекосяк. С захоронением урны, например, пришлось повременить больше месяца, так как крематорий и кладбище тоже закрылись на карантин. Хотя, казалось бы, им-то чего беспокоиться...
Игнату были отданы последние почести, а история, начавшись с плотного экшена, постепенно начала менять жанр на детектив.
История семьи
Я сижу на кухне и сверлю глазами завещание, найденное на тумбе в квартире Игната. Из него на меня смотрят две совершенно незнакомые фамилии. Кто они?
Точно не родственники — ведь мы единственные родственники. Точно не друзья — друзей у него никогда не было. Мошенники? Чёрные риэлторы, о которых он столько говорил? Никаких идей. Но одно я осознавал с кристальной чистотой — противостояние с этими людьми не закончится для меня ничем хорошим.
Было понятно, что за квартиру, заваленную мусором до потолка, с гнилыми трубами, проводкой и оконными рамами, много не выручишь. Локация локацией, но такого ада я не видел никогда — ремонт стоил бы как сама квартира.
Но я бегал по инстанциям, параллельно общался с мамой, находил в квартире всё больше документов, пока не свёл в голове цельную картинку. И осознал, что мой прапрапрадед — известный петербургский архитектор, в Российской Империи это был его собственный дом. В нём он жил, и в нём же был убит. И что в эту самую квартиру переселили его семью после революции большевики. Тут родились моя прабабушка и бабушка. Мои мама и тётя провели здесь много летних дней своей юности. Что помимо понятной рублёвой у квартиры есть совершенно не измеряемая ценность — семейная.
А интересы и историю семьи я, как мужчина, должен был защитить.
Игры разума
Борьба за чужую жизнь закончилась поражением, началась борьба за наследство.
Как и в любом детективе: все события уже случились, и разматывать надо было с конца. В течение следующих полутора лет, шаг за шагом, я буду продвигаться назад во времени, искать улики, обрывки документов, уворачиваться от юридических ловушек, которое оставило после себя распадающееся сознание Игната, чтобы понять, что же произошло на самом деле.
Фронт работ был очень широким, и нигде я не имел абсолютно никакой экспертизы, поэтому первое, что сделал — нанял юридического консультанта. Лучше сразу заплатить немного в начале, чем много в конце, за собственные ошибки. Он также консультировал меня на тему того, что я могу, и чего не могу писать в этих постах. В частности, здесь не будет почти никаких подробностей хода дела, только общие положения.
Найденное завещание "по чистой случайности" было написано всего за месяц до пожара, поэтому дело стало пахнуть уголовкой. На "коротнувший обогреватель" это больше похоже не было — нашей основной версией стал поджог и покушение на убийство. Я написал запросы в Следственный Комитет и Прокуратуру. Пообщался со следователем, но много толку это не дало — не хватало доказательной базы. Где-то в глухом лесу, сгорел какой-то дом. Свидетелей нету. Какие-то новые люди в завещании. Не клеится.
Основным преимуществом ситуации было то, что я точно знал, что где-то есть мошенники. Но не факт, что они подозревали о моём присутствии, ведь Игнат всем рассказывал, что родственников у него нет. Этот ключевой момент давал мне несколько шагов форы, и его нужно было использовать по максимуму.
Все последующие месяцы были похожи на странный артхаус, где я из тени веду борьбу с воображаемым противником. Враг неизвестен. Я не знаю кто он, не знаю где он, не знаю, что ему известно, и самое главное — что неизвестно. И даже не знаю, веду ли на самом деле борьбу, или мне это только кажется.
Вся моя стратегия состояла из огромных логических блок-схем "если → то...", прописанных на листах А4, хаотично разбросанных по комнате.
Наследование
Пришла пора открывать наследственное дело. Я собрал стопку разноцветных папок с документами и отправился к нотариусу. В его кабинете мне стали одна за одной открываться невероятные тайны наследственного права о которых я до этого не имел ни малейшего понятия. Как и в предыдущих частях истории, в этой я иду исключительно "по приборам" и разбираюсь со всем прямо на ходу.
Наследство — это передача чего-то от одного человека другому (или другим) после смерти. В первую очередь это вещи, требующие государственной регистрации права — недвижимость, земля, машина, оружие, акции, банковские вклады. Но вообще завещать можно что угодно, например какие-то личные вещи.
Существуют "наследство по закону", когда автоматически претендуют близкие родственники. На вопрос "кто кого ближе, главнее и роднее" у государства даже есть чёткая инструкция:
И существует наследство "по завещанию", когда человек целенаправленно указывает, кому он хочет что-то отписать. И тут есть одна пикантная особенность — оно как козырный туз перекрывает, отметает почти всех наследников "по закону". Порой для родственников это оказывается полной неожиданностью, и дело вязнет в судебных тяжбах.
Первое, что сообщил мне нотариус — "вы ему не родственники". От этой фразы я слегка опешил, и даже переспросил. Родственные связи у нас были с бабушкой Анной, а после её смерти Игнат юридически стал нам никем. Для этого даже термин нашёлся — "неродной дядя". Про эту ниточку можно было сразу забыть.
"Может, у вас хотя бы завещание есть?". Завещание у меня, конечно, было, но только на неизвестных мне людей. Своего не было. Я позвонил маме — Игнат многократно упоминал, что ещё очень давно что-то писал, но она в глаза этой бумаги не видела. Скорее всего, она сгорела в пожаре.
Нотариус смотрит с большим подозрением. Этот взгляд мне хорошо знаком — уже не первый, и даже не десятый раз юридически я похож на авантюриста, решившего подобрать с трупа наследство. "Документы я у вас, конечно, приму", говорит нотариус, "и наследственное дело открою, но вам лучше начать искать адвоката для будущего судебного разбирательства".
Придя домой, я осознал, какую глупость только что сотворил. Открыть наследственное дело можно было только с тем пакетом документов, что был у меня на руках. Мошенники самостоятельно не смогли бы этого сделать. В итоге я сделал всю работу, выложил карты на стол, а им бы осталось только зайти в кабинет, заявить о своих правах и автоматически выиграть дело.
Шли недели и месяцы. За неимением лучшего занятия я читал многочисленные истории о мошенничестве.
Мало есть чего в мире сильнее, чем безудержное влечение людей к халяве. Целые семьи разваливались из-за споров за 100 тысяч рублей или какую-то ржавую советскую машину. Не менее жуткими были схемы, где мошенники разводят стариков, манипулируя их недееспособностью и чувством одиночества, забирают квартиры, кидают, иногда даже убивают.
Наследство само по себе — максимально токсичная тема. После смерти человека весь существовавший вокруг него порядок вещей мгновенно рушится. Все договорённости перестают действовать, обязательства — исчезают. Ведь все стороны и семьи должны были что-то этому человеку, но никак не друг другу. А его больше нет. И начинается грызня. Ставки иногда высоки настолько, что характеры людей, которых вы знали много лет, начинают меняться прямо на глазах, и всё говно, желчь, жадность и алчность, до этого лежавшие на самом дне, начинают лезть наружу. На эту тему рекомендую вам на досуге посмотреть фильм "Достать ножи".
Кто эти люди, что обманули и, возможно, совершили покушение на Игната? Что они пообещали ему? Как заставили написать, напоили? Да вроде он и не пил никогда. Почему завещание лежало внутри квартиры, а не у них в руках? Какой был план? Что после поджога дома они спилят огромный замок в квартире болгаркой и найдут его? Бессмыслица какая-то. Почему было не забрать сразу, после написания? Я продолжал чертить огромные блок-схемы, но в этой истории не сходилось вообще ничего.
Сам Игнат упоминал, что к нему приходили с угрозами какие-то кавказцы, следили за ним и бабушкой Анной несколько лет, угрожали. Мы не придавали этому значения, списывая на его чудаковатый нрав, природную подозрительность и старую добрую советскую ксенофобию.
Но к нотариусу кроме меня больше никто не приходил, права не заявлял, и это особенно вносило сумятицу в планирование. Если вы — чёрный риэлтор, который совершил покушение на человека, то следующее, что вы сделали бы после смерти — прибежали за его добром. Я ожидал увидеть врага в лицо уже буквально на следующей неделе после того, как затупил и открыл наследственное дело, юридически не имея прав на само наследство. Но его всё не было. Почему он не показывает себя?
В попытках расколоть эту логическую задачу я стал плохо спать. Ещё живы были воспоминания о чёрном доме, боеприпасах, втоптанных в весеннюю грязь, больнице и смерти. Теперь мне мерещились тёмные фигуры, которые как орки из "Властелина Колец" бросали факел на крышу, и небольшой деревянный домик вспыхивал за секунду. Не в силах понять замысел своего противника, я автоматически считал, что не вижу и не понимаю чего-то, что видит он. Что я не на шаг впереди, как думал раньше, а на шаг позади. Что не веду игру, а мной играют. И медленно сходил с ума.
Прошло 6 месяцев с даты смерти и наследственное дело завершилось. Свои права так никто и не заявил. Мошенники почему-то не пришли за своей добычей. Но зачем тогда было всё это устраивать? Бред какой-то.
У меня для получения наследства не было юридических оснований — ни достаточных родственных связей, ни завещания.
Имущество Игната и всё наследие нашей семьи за последние полтора столетия отчуждалось в пользу Российской Федерации.
Я проиграл наследственное дело.
Сложно описать моё моральное состояние в те месяцы, возможно поэтому написание этого текста заняло почти год. Очень не хотелось возвращаться и ещё раз проживать эти эмоции. Сначала я боролся за жизнь человека — и проиграл. Потом — за честь семьи, и тоже проиграл. Я знал, что никто из родных не смог бы лучше. Потратил сотни часов на планирование, продумывание всех шагов и вариантов. И совершенно не поддающийся подсчёту резерв душевных сил. Потерпел сокрушительное поражение во всём. Это была какая-то вязкая смесь из обиды, злобы, разочарования и страха. Эмоционально я был просто живым трупом.
В течение нескольких недель я по инерции каждый день приходил в фамильный дом. И рыл груды мусора в поисках семейных реликвий, чтобы они не попали в цепкие клешни "Российской Федерации". Старые фотоальбомы, переписки мамы с Анной и Игнатом. Были и откровенно крутые дореволюционные штуки, например вот такой барометр:
Эвакуация ценностей закончилась. Пришло время отпустить ситуацию и пытаться жить дальше.
Но я всё ещё сижу на кухне и сверлю глазами завещание, найденное на тумбе в квартире Игната. Из него смотрят две уже совершенно заученные, знакомые до боли фамилии. Кто они?
Мужчина и женщина, с одним отчеством и одной фамилией. Женщина помладше. Брат и сестра? По возрасту — уже пенсионеры, вряд ли будут вместе жить. Может, муж и жена, но просто их отцов одинаково звали? Такое бывает. Реальные люди или подставные лица? Да кто же вы, блядь, такие?
Дыра внутри, образовавшаяся после всей психушки последних месяцев, ноет и требует затычки. Требует объяснения для всего этого дурдома. Пусть всё уже проиграно и ничего не изменить, но хотя бы спать буду спокойно. Мне нужны ответы.
На огромной пустой парковке у супермаркета на окраине Питера стоит всего один автомобиль. Прямо как в кино. Я сажусь в него.
За пару недель до этого я позвонил своему юридическому консультанту и попросил об услуге. Найти где-нибудь слитую базу МВД и пробить по ней двух человек — ФИО и даты рождения. Тогда ещё не вышли расследования Навального, после которых индустрию "пробива" прикрыли окончательно, воспользоваться такой услугой можно было быстро, дешево, а главное — вполне легально.
"Ну, что там? Есть что?", — нетерпеливо задаю вопрос, что кипел на сердце долгие месяцы.
"Сам посмотри", — отвечает консультант, внимательно смотрит на меня и медленно протягивает папку.
Открываю её и не верю собственным глазам. Я ожидал чего угодно, но только не этого. Напротив двух чужих фамилий указан адрес прописки — адрес Игната.
Тот же дом, но квартира другая.
То есть, получается, его подкараулили и обманули собственные соседи? Или это липовая прописка? Сил задавать риторические вопросы у меня больше не осталось. Терять было нечего — я проиграл везде, где это было возможно. Пришла пора действовать.
Питер, глубокая осень. Стемнело сразу, как рассвело. Мелкий моросящий дождь, который можно смело помещать на герб города. Атмосфера полнейшего нуара.
Я подхожу и смотрю на дом, который построил мой предок. Из которого я совсем недавно вынес всё семейное наследие. Не имея ни малейшего понятия, что мой невидимый, но отнюдь не воображаемый противник, всё это время находился в том же здании. Я мог случайно увидеть его в окно или столкнуться на улице, не зная в лицо.
В старых имперских домах нумерация часто раскидана как попало, их квартира оказывается в другом подъезде, что выходит окнами на парадную часть улицы. Жду. Из подъезда выходит девушка, и я ловлю рукой домофонную дверь.
В барсетке лежит профессиональный диктофон. В левом нагрудном кармане куртки лежит телефон, и в левом кармане джинс — ещё один телефон. Все три устройства уже пишут звук. Я правша, поэтому в правом кармане куртки у меня лежит нож. В правом кармане джинс — перцовый баллон. Может произойти всё, что угодно. Я упакован по полной и готов ко всему.
Поднимаюсь наверх. Меня колотит крупной дрожью. Кого я увижу? Заядлых аферистов и лжецов? Студентов, которые просто снимают эту квартиру без договора чёрт знает у кого? Банду чеченцев?
Я набираю полные лёгкие воздуха.
Подписывайтесь на канал: https://t.me/alexanderagri